КУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН МАТЕРИНСТВА И ДЕТСТВА В ДОИНДУСТРИАЛЬНОЙ ЕВРОПЕ И РОССИИ: ЭВОЛЮЦИЯ ИЛИ ТРАДИЦИЯ? - Мои статьи - Каталог статей

The publication deals with common in science perspective on the dependence of childhood to the character of the era and the possible evolution of parent-child (and in particular, child-parent) relations in traditional China (XI-XVII centuries.)

Ключевые слова: материнство; детство; доиндустриальная эпоха; социогенез; воспитание.

Key words : motherhood; childhood; the pre-industrial era; creativity; education.

Изучение истории детства в средневековой России до конца XVII в. представляется делом весьма затруднительным из-за практически полного отсутствия письменных источников. Отдельные, крайне скудные, памятники церковного происхождения (покаянная, епитимийная, агиографическая литература), а также светские нарративные источники (летописи и литературные произведения, в том числе посадские повести XVII в.) и эпистолярное «наследие» русских горожанок: от новгородок XI-XV вв. до представительниц московской и провинциальной аристократии XVII в.) говорящие о детях, не дают возможности даже в самых общих чертах нарисовать картину детства в те, с исторической точки зрения, не столь уж и далекие времена. Именно отсутствие документальных свидетельств не позволяет отечественным педагогам, историкам, психологам, этнографам и антропологам до сих пор окончательно доказать: зависит ли стандарт родительско-детских отношений от культуры и эпохи или нет?
В настоящее время в науке уже преобладает позиция, что «особенно опасно считать сегодняшний стандарт социального и психологического обращения с детьми «естественным» и не зависящим от культуры и эпохи, и по нему измерять семейные отношения в прошлом» [3, с. 38-39]. Однако на зависимость детства от характера эпохи и о возможной эволюции детско-родительских (и в частности, детско-материнских) отношений среди исследователей нет единства, поэтому я предполагаю ниже рассмотреть различные мнения в науке на аспекты женской «повседневности» и частной жизни женщины, связанные с материнством, заботой матерей о младенцах и более старших детей в средневековой Европе и России.
На сегодняшний день можно выделить две диаметрально противоположные точки зрения на данную проблему. Первая, во много возникла благодаря вышедшей в 1960 г. книге выдающегося французского историка, представителя школы «Анналов», Филиппа Арьеса «Ребенок и семейная жизнь при Старом порядке» [6, с. 66], который исследовал в своей истории детства и семейной жизни в Европе до Великой Французской революции вопросы воздействия процессов социального развития на условия жизни детей, также как и последствий оформления в обществе понятия «детство». Согласно его интерпретации, этот процесс сопровождался генерализацией социального контроля и развитием прежде неизвестных возможностей вмешательства в социальные отношения [2, с. 72].
В значительной степени вслед за Ф. Арьесом представители теории культурного социогенеза детства, настаивают на социальной предопределенности материнских отношений, они видят в материнстве «изобретение» (invention) капитализма, причем «изобретение» для богатых, тогда как «бедные», по их мнению, продолжали «страдать от отсутствия положительных эмоциональных связей». Оценивая всю многовековую историю материнства до середины XVIII в. как период «материнского безразличия», они, относили к свидетельствам («знакам») этого безразличия спокойное отношение к смертям малышей, распространенность подбрасывания «лишних» детей, отказ их прокармливать, «избирательность» в отношении к детям (любовь к одним и намеренное унижение других). Они предполагают, что периоду детства, как особому качественному состоянию человека в средневековой Европе и России, вообще, особого значения не придавали. Отсутствовало само понятие ценности жизни ребенка.
Другие специалисты, сторонники традиционализма, отмечают, что различия между ребенком и взрослым известны в любом историческом обществе. Рождение ребенка в доиндустриальную эпоху повсеместно рассматривалось как безусловное благо и божественная милость, а воспитание ребенка было основано на гуманистической (христианской) морали.
Каждая из двух полемизирующих групп приводит доказательства своих позиций. Так, западноевропейские историки и антропологи Ф. Арьес, Л. Стоун и Л. Де Маус, Л. Зидер, Э. Бадинтер, Э. Шортер, Н. Постман и др., располагающие большей источниковой базой по изучению вопросов детства, по сравнению с российской (законодательные акты, художественная литература, письма, мемуары, эпитафии, живопись, графика, скульптура и др.), пришли к выводу, что до XVI-XVII вв. в обществе не было самого понятия ценности жизни ребенка. Высокая детская смертность, по их мнению, покрывалась еще более высокой рождаемостью и не вызывала больших переживаний. Продолжительность детства была сведена к его самому хрупкому периоду, когда маленький человек еще не мог обходиться без посторонней помощи.
Проанализировав письменные источники по средневековой истории России, представители культурного социогенеза детства – Дж. Хаббс и др., утверждают, что детей не воспринимали как полноценные человеческие существа и не дорожили их жизнями. Имеется масса документов, свидетельствующих о досрочном «выметывании» плода, убийствах и продаже детей, женитьбе в 8-9 лет и т.п. От фактов бездушного, грубого, жестокого обращения с детьми трудно уйти. Эти факты отмечались в работах таких классиков отечественной исторической науки как С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, Н.И. Костомаров и др. Они указывали на жестокость русской системы воспитания. Причем эта жестокость шла не от невежества, а была вполне осознанным методом воспитания. Распространенным явлением, по мнению известного юриста, профессора М.Н. Гернета было детоубийство в царской России.
Другой полемический лагерь, включающий таких специалистов, как: В.В. Долгов, А. Панченко, А.П. Забияко, Ю.В. и Т.А. Васильковы, М.В. Фирсов и др. считает, что семьи в «допросветительскую» эпоху были многодетными, а дети желанными; высоко ценились родительская любовь и почитание старших. Они объясняют свидетельства убийств детей, абортов, их продажи в рабство и прочие издевательства над ними тем, что в те времена не было возможности контролировать рождаемость. Кроме того, частые эпидемии, голод, пожары и другие бедствия провоцировали бездушное по современным представлениям отношение к детям. Возможно, также, что практика регулярных телесных наказаний и запугивание детей выполняли функцию подготовки к взрослой жизни, жестокой и трудной. Также, несомненно, причиной «небрежения», по их мнению, является меньшая продолжительность жизни и отсутствие налаженных механизмов социальной поддержки. Они утверждают, что суровая повседневность не исключала привязанности, теплоты и нежности в отношениях между детьми и родителями. Жестокие подчас способы ухода за потомством проистекали не столько из невнимания к потребностям маленького человека, сколько из особенностей бытовой и культурной среды [1, с. 29-30]. Они уточняют это следующим образом. Место современного воспитания в средневековом российском обществе занимала ритуальная практика «очеловечивания» и социализации ребенка. Чувство привязанности и родительской любви выражались и воспринимались в обществе не интроспективно эмпатией и словом, а символом и ритуальными действиями [4].
Истина, как известно, находится между двумя крайностями. По-своему правы оба дискутирующих лагеря. Первый лагерь прав в том, что ошибочно абсолютизировать настоящее и экстраполировать свои чувства, желания, свой образ мышления и свое отношение к миру на отдаленные от нас во времени исторические эпохи. Они точно отметили, что современное отношение к ребенку, сложный комплекс механизмов его социализации – лишь относительно недавнее изобретение человечества.
Однако серьезной критике в среде ученых подвергается эвристическая значимость метафоры «открытие детства», лежащей в основе основоположника данного подхода, Ф. Арьеса. Было найдено немало свидетельств того, что как Средневековью, так и эпохам Возрождения, Реформации были вполне знакомы этапы человеческой жизни, соответствующие современным понятиям детства и подросткового возраста. Отмечено также, что на протяжении существования человечества, в том числе, и в Средневековье можно найти немало фактов внимания, заботы и любви, к детям, что ослабевает позицию сторонников культурного социогенеза детства.
Сильной стороной традиционалистов является то, что их представления на проблему детства составляют неотъемлемую часть общей культуры общества. Отмечая схожесть взглядов на понятие детства в период Средневековья и в современный период, сторонники этой теории тем самым укрепляют преемственность поколений.
Сближает современных ученых двух направлений искреннее желание привлечь внимание общественности к проблемам детства. При этом для укрепления своих позиций ими используются различные, иногда противоречащие друг другу, факты, гипотезы, концепции [6, с. 69].
Более взвешенную позицию занимает российский историк, антрополог, основоположница исторической феминологии и гендерной истории в советской и российской науке Н.Л. Пушкарева. В своей работе «Мать и материнство на Руси (X-XVII века)» она отмечает: «поддержание теплых, эмоциональных отношений между родителями и детьми в русских семьях существовало отнюдь не «от веку», но постепенно становилось значимой и важной составляющей повседневного быта и, следовательно, частной жизни женщин, окончательно став ею в XVI-XVII столетиях. Несомненно также, что отношение самих женщин к выполнению ими их, как настаивала церковь, предназначения – быть матерью – в разных семьях (неразделенных и малых, городских и сельских, зажиточных и бедных) в разные периоды истории было амбивалентным. Материнство и все с ним связанное (вынашивание детей, их рождение и воспитание) считалось и благом, и тяжелой обязанностью. Эта амбивалентность и рождала двойственность эмоционально-психологических связей матерей и детей – «небрежение», но «любящее небрежение», которое особенно хорошо просматривается по ранним памятникам [7].
Итак, современный «стандарт» родительско-детских отношений надо весьма осторожно применять к отношениям родителей и детей в других культурах и эпохах. Это не значит, что детьми вообще пренебрегали и не заботились о них. Понятие детства не следует смешивать с любовью или нелюбовью к детям: оно означает осознание его специфической природы, того, что отличает ребенка от взрослого.
Большинство современных исследователей по истории детства в Европе и России признает, что у каждой эпохи, у каждого исторического этапа было свое понимание материнского феномена в целом и материнской любви в частности.